После побега многое изменилось — дом на Площади Гриммо, казавшийся муравейником, где жили все Блэки, по сравнению с уютным и тихим домом Поттеров, окружение, которое теперь состояло не из сумасшедших и неуравновешенных родственников, а нормальных адекватных людей, настроение, ранее сменяющееся от плохо до очень плохо, а сейчас держащегося выше среднего всегда.
Побег я не обдумывал, все пришло само собой. Просто в одну ночь после очередного скандала с матушкой я собрал вещи и свалил из дому на улицу. Изначально я не думал, куда пойду, это, как и побег, само пришло в голову. К кому, как не к Поттерам? Джеймс — мой лучший друг, а его родители всегда были мне рады у себя, когда я заходил. Зная о том, какие родители у меня, они всегда старались оказать мне максимум внимания и доброты.
Утром меня наверняка искали: мать, наверное, чуть не померла от осознания того, что "любименький" сынишка бросил ее. Мерлиновы подштанники мне на голову — сейчас она кидается на отца и обвиняет его, что он не был достаточно строг со мной, или на Регулуса, который, как мой младший брат, должен был предвидеть такое и остановить меня.
Но той ночью о побеге никто не знал, кроме Беллы, но она ничего никому не сказала.
Но, видимо, на криках поиски меня-любимого и закончились. Мать всегда решает все проблемы просто: выжигает имя с семейного древа, а потом ходит и нудит всем, мол, у всех дети как дети, а у нее выродок. Отцу, как мне всегда казалось, все равно, одним человеком больше, одним меньше за завтраком, обедом и ужином, он все равно едва даже помнит, как я выгляжу. Читает свой "Пророк" и нос не высовывает. Только когда мамаша подымет крик так, что блохи на клопах сдуваются, он откладывает газету и спокойно спрашивает, что случилось.
Вообще у отца вряд ли было право голоса в этом доме, равно как у меня с Регом. Точнее, может, отец что-то и мог решить, но он всегда соглашался с истеричной-матерью — вот такой матриархат. Кто знает, может, у отца на уме было меня в китайскую волшебную школу, мало ли, только вот он никогда этого не скажет из-за матушки.
В общем, как говорит Ремус, жизнь тлен, и в те дни, когда я находился дома, то соглашался с высказыванием Лунатика. Всегда хотелось вырваться к Джеймсу на лето, хоть на месяц и вот случилось все так, как я и хотел. Одобрения матери я и не ждал, поэтому не спрашивал, а, надумав пожить у Сохатого до конца лета, я решил, что переехать туда насовсем было бы вообще прекрасно.
После побега, несмотря на то, как там мать выплясывала, что любит меня, я не получил из дому ни одной совы — даже брат мне не писал, который, наверное, относился ко мне намного лучше остальных просто потому, что был моложе других родственников. Но все же я ждал письма от одного человека. И я почему-то не сомневался, что оно придет — пусть и не в первый же день, но придет. Мне казалось, что задержка может быть из-за того, что дядя просто не знает о том, что случилось и думает, что я по-прежнему дома. Как бы не так.